О бабушке иеромонаха Романа Матюшина
Бабушка моя, Александра Филипповна Правдина, скончалась задолго до моего рождения. Знаю о ней лишь по воспоминаниям матери и, к сожалению, знаю не очень много: она была строгой, но справедливой, говорила то, что думала, и, не покормив, не выпускала никого из своего дома. Время было тяжёлое, военное, голодное во всех отношениях. Храмы были закрыты, а если и действовали, сомневаюсь, что учителя явно их посещали. Как я понял, бабушка моя не была исключением. Ходила ли она тайно в Церковь, постилась ли, причащалась ли — об этом не спрашивал. Знаю только, что она очень почитала Святителя Николая, а кончина её, по молитвам этого великого Угодника, была просто необыкновенной. Вот что я услышал из уст своей матушки:
«После смерти отца вскоре заболела и мама. В народе эту болезнь называют водянкой. Отекла, бедняжка, невероятно. Мучилась сильно, три раза прокалывали, выкачивали воду. Но ни стона, ни ропота я от неё не слыхала. Лежит, бывало, и все время что-то тихо, жалобно поёт, как плачет. Подойду к ней, спрошу: „Мам, ты плачешь?“ Она качнёт головою — не мешай, мол, а потом вздохнёт и скажет: „Нет, доченька, это я молюсь. Люблю молиться Николаю Угодничку. Мой любимый святой“. (Впоследствии, будучи уже монахом, священником, познал и я высоту сказанного: когда мы любим молиться избранному святому, этой любовью входим с ним в духовное родство, общение; он тоже молится за нас.) Так она довольно долго страдала. Я почти и не жила дома, всё время ночевала с ней. Отведу свои уроки и скорей в больницу.
И вот однажды вечером мама и говорит мне: „Зоя, задумай сон, буду ли я жить или нет?“ Я в слёзы: „А как же я без тебя? У меня ж ни родных, никого!“ Она своё: „Задумай сегодня, задумай“. Поплакала я, поплакала, расставила стулья, легла — и как в яму провалилась. Какой там сон. За день так набегаешься, не до снов. Утром проснулась, слышу, мама зовет. Лежит такая светленькая, умиротворенная, и ласково, как прощается, спрашивает: „Ну что, видела чего-нибудь? Ничего? А я видела. Сон-то какой! Слушай. Вхожу в незнакомый большой и светлый храм. В храме — никого, только одна свечечка горит на подсвечнике. Горит и чуть коптит. И голос, хотя никого не вижу: „Раб Божий Николай“. (Мой дедушка за всю жизнь голоса ни на кого не повысил, но отошел без исповеди, в чём-то не раскаялся, вот свеча и коптила.) И вдруг невидимая рука ставит большую, ярко и чисто, без копоти горящую свечу. Ну, думаю, чья это праведная душа отошла ко Господу? И, как в ответ на мои мысли, тот же голос: „Новопреставленная Александра!“ И тут я проснулась. Так что скоро умру. Не плачь, не плачь, не нужно плакать. Что обо мне скорбеть, я своё здесь отстрадала“. (Как она всё понимала!)
После этого сна она и в самом деле отошла очень быстро. Когда скончалась, одутловатость спала, лежала в гробу, как живая. Молодая, красивая. Что ещё интересно! Через год на её могилке появились большие белые цветы. Никто не сажал, сами выросли. И уже потом, от маминой могилы, пошли по всему кладбищу. Бегу в школу, а крестьянки говорят, вот, мол, Миколаевна, какая заботливая дочь — и цветы на могилочку посадила. А мне стыдно признаться, что в суете не до цветов было».
К материнскому рассказу хотелось бы добавить, что несколько лет назад, летним пеклом, я с племянницей-инокиней и супружеской парой с дочкой выехал из Полоцка в Трубчевск к источнику преподобного Нила. Дорога была дальней и нелёгкой. Когда прибыли в Рябчёвск (мое родное село на Брянщине), пошатываясь от усталости, с головною болью, пошли на кладбище. Я достал всё необходимое, отслужил у дорогой мне могилы панихиду по рабе Божией Александре. Пропели Вечную память, первую после революции в этих краях. И неожиданно почувствовал, что усталость и головную боль как рукой сняло. То же самое испытали и мои попутчики. Уже у источника я рассказал им о сонном видении своей бабушки, о том, как важно любить молиться небесному покровителю, как хорошо своё отстрадать здесь. И все возблагодарили Бога за Его Неисчерпаемое Милосердие.
И в самом деле: не всюду есть Храмы, священники. Не впадать же в отчаяние больным и умирающим без исповеди, без напутствия Христовыми Таинами. Враг этого ждёт, что ж его радовать? Есть Господь, Любящий Миловать, есть угодники Божии – пока не оставили сила и сознание, нужно молиться. Надежда молящегося не посрамит. Сам же верю: за то, что бабушка не роптала в болезни, а с любовью припадала в молитвах к Угодничку Божьему Николаю, Господь её очистил страданиями и по молитвам Святителя показал даже время исхода. Как мы знаем из житий святых, обычно этого удостаиваются праведники. Но речь здесь не о праведности моей родственницы (что могло бы показаться нескромным с моей стороны), а о Великой Милости и Неизреченном Человеколюбии Дивного во святых Своих Бога! Ему же Слава да будет во веки! Аминь!
Иеромонах Роман Матюшин
5 мая 2000
Скит Ветрово